Лавраковые Чёрного моря. Семейство Moronidae.
Семейство объединяет окунеобразных рыб с удлиненным телом, покрытым мелкой ктеноидной чешуей, с двумя спинными плавниками, тремя колючками в анальном плавнике, двумя плоскими шипами на жаберной крышке, боковой линией, продолжающейся почти до заднего края хвостового плавника, на котором имеются еще два дополнительных ряда (верхний и нижний) боковой линии, и умеренно вильчатым хвостом. Лавраковые обитают в умеренно теплых и холодных водах, среди них есть морские виды, постоянно живущие в прибрежных участках моря и солоноватых заливах и лагунах, и виды полупроходные и проходные, проводящие часть жизни в пресных водах. Из 6 видов, относимых к этому семейству, в Черном море в настоящее время представлены 2.
Таблица для определения видов семейства Moronidae, встречающихся в Черном море.
1 (2). На верхней части боков тела имеются продольные темно-серые полосы. Morone saxatilis (полосатый окунь).
2 (1). На боках тела нет продольных полос, у молоди на верхней части тела бывают темные пятна. Dicentrarchus labrax (лаврак).
Читать далее...Окунеобразные Чёрного моря. Отряд perciformes.
Наиболее богатый по числу видов отряд рыб, включающий 20 подотрядов, 160 семейств, около 1496 родов и более 9290 видов. Населяют окунеобразные самые разные водоемы нашей планеты и характеризуются чрезвычайным разнообразием внешнего облика и окраски. К числу особенностей строения, объединяющих всех этих рыб, относится положение брюшных плавников, которые у них помещаются не на брюхе, а в передней части тела — под грудными плавниками или даже впереди них, на горле (у некоторых видов брюшные плавники вообще отсутствуют). Обычно все плавники у окунеобразных с колючками, а число лучей в брюшных плавниках не более шести. В Черном море отряд окунеобразных представлен 24 семействами:
Перкарина (Percarina demidoffii)
Лавраковые Чёрного моря. Семейство Moronidae.
Читать далее...Суточный бюджет энергии и времени тетеревиных птиц.
Особенности зимней жизни тетеревиных птиц позволили мне в свое время разработать методику, впервые давшую возможность определить суточный бюджет энергии птицы в природе (Потапов, Андреев, 1973). Впоследствии эта методика была значительно усовершенствована (Потапов, 1974, 1982; Андреев 1975б, 1980, 1982; Потапов, Андреев, 1982). Она базируется на выяснении основных компонентов, позволяющих вычислить ежедневное потребление энергии. Компоненты эти следующие.
Рябчики.
1. Общее количество корма, потребляемого птицей за сутки и его энергетическая стоимость, т. е. так называемая большая энергия, GE. Определение суточного рациона — самая трудная задача во всей работе. До сих пор оно осуществлялось отстрелом птиц, особенно в тот момент, когда птица уходит на ночевку под снег. В этот момент птица имеет в зобу то количество корма, которого должно хватить до следующей кормежки. Наблюдения в природе показывают, что в большинстве случаев этот корм полностью расходуется ко времени выхода на утреннюю кормежку. Зная количество этого корма, достаточного для данного отрезка времени, и предполагая, что потребность в корме в течение суток более или менее равномерна (кишечник тетеревиных птиц работает зимой непрерывно, в особенности слепые кишки), можно экстраполировать эту потребность на все сутки (Лобачев, Щербаков, 1936; Семенов-Тян-Шанский, 1959). Количество корма в зобу при уходе на ночевку может быть определено только путем отстрела или отлова птицы. Энергия корма определяется его прямым калориметрированием. Недостатки этого метода: необходимость отстрела птиц, что нежелательно и не всегда возможно, а также необязательное расходование корма к утру, что в единичных случаях обнаружено мною у Tetrao urogallus.
Читать далее...Использование снежного покрова тетеревиными птицами.
В каждой из этих групп морфологические адаптации играют большую, но далеко не единственную роль. Наряду с ними в успешном решении задач, связанных с питанием и уменьшением тепловых затрат, особенно важным становится поведение птицы. И здесь прежде всего особого внимания требует использование снежного покрова для сооружения в нем специальных термических убежищ — подснежных камер. Тетеревиные птицы единственные в классе птиц, которые приобрели способность создавать такие убежища и регулярно пользуются ими в течение всей зимы. Подснежные камеры сооружаются и используются всеми за одним исключением (Bonasa sewerzowi) видами семейства, хотя регулярность их использования зависит прежде всего от степени суровости зимы и характера снежного покрова.
Рис. 1. Подснежная камера тетеревиной птицы. А — вертикальный разрез: 1 — забитый снегом тоннель, 2 — «платформа» из подтаявшего и уплотненного снега, 3 — твердые экскременты, 4 — следы от выедания снега птицей, 5 — место разлома потолка камеры при выходе; Б — положение птицы в камере; В — различные типы тоннелей (в плане); Г — поперечный срез камеры (черный цвет — обледенение боковых стенок, затененный участок — «платформа»); Д — положение камеры в снегу при разной его глубине.
Подснежная камера — это полость в снегу, вырываемая самой птицей (рис. 1). Размеры камеры несколько превышают размеры самой птицы, что дает ей возможность распушить оперение для повышения его термоизолирующих качеств. Толщина снежного потолка может быть различной в зависимости от толщины и структуры снежного покрова, но она всегда выбирается с таким расчетом, чтобы птица могла, встав на пол камеры, высунуть голову наружу. Необходимость в этом существует постоянно, как для регуляции температуры в камере, так и при ее оставлении для предварительного обзора местности. Толщина потолка может резко возрасти, если после зарывания птицы снегопад будет продолжаться всю ночь. Это может побудить птицу покинуть камеру раньше времени. Пол камеры по сравнению со стенками значительно уплотнен и имеет легкий наклон вперед, отчего сидящая в камере птица располагается слегка грудью вниз. Как повышенная теплоотдача через пальцы птиц, так и выделяемые птицей твердые экскременты способствуют некоторому подтаиванию пола, уплотнению и смерзанию находящегося под ним снега. Стенки камеры почти не обледеневают, и пористость окружающего камеру снега практически не нарушается, т. е. его теплоизолирующие качества не меняются. В передней части камеры почти всегда видны углубления и борозды в снегу, оставляемые клювом при поедании птицей снега.
Читать далее...Зимний сезон в жизни тетеревиных птиц (поведенческий и биоэнергетический аспекты).
Как было показано выше, морфологические особенности тетеревиных птиц, выделяющие это семейство среди остальных куриных, прямо или косвенно связаны с зимним сезоном, являясь адаптациями к переживанию этого наиболее трудного периода во всем годовом цикле. Функциональный анализ этих адаптаций со всей очевидностью показывает важную их роль в улучшении терморегуляции, повышении экономичности передвижения по снегу и зарывания в него, облегчении добывания прикрепленного веточного корма и, наконец, в эффективной обработке корма в пищеварительном тракте птицы. В целом же можно разделить все основные адаптации тетеревиных птиц к зимнему образу жизни на следующие основные группы.
Рябчик зимой.
Гнездование тетеревиных птиц.
В устройстве гнезд, режиме инкубации, развитии птенцов и жизни выводков: тетеревиные птицы мало чем отличаются от фазановых. Для гнёзда выкапывается небольшая ямка в почве, которая выстилается сухим растительным материалом с небольшим количеством перьев, выпавших у насиживающей птицы. Выстилка по большей части скудная, но иногда, особенно при устройстве гнезда на сыром субстрате, самка сооружает достаточно толстую платформу, на вершине которой и устраивается лоток (T. urogalloides kamtschaticus). В северных широтах при затяжном характере весны некоторые особи могут сооружать гнездо даже на снегу (T. urogallus). Гнездо может располагаться открыто, но чаще всего оно устроено под прикрытием растений — у оснований стволов деревьев или пней, под нависающими пучками травянистой растительности, ветвями деревьев и кустарников. Совершенно особый случай представляет гнездование на деревьях, в старых гнездах врановых или хищных птиц, что известно к настоящему времени для B. umbellus, B. bonasia и T. urogallus. Как правило, такие случаи объясняются фактором беспокойства, заставляющего птиц искать безопасные места для гнездования на деревьях. Поведение птиц при этом существенно не меняется, гнездостроительная техника остается той же. В таких случаях для птицы старое плоское гнездо — тот же участок субстрата, но только поднятый на дерево. Среди фазановых птиц такие случаи неизвестны. Гнездование на деревьях для куриных в норме свойственно только краксам, но в отличие от тетеревиных они сами сооружают на деревьях гнездовые платформы. Примечательно, что гнездование на деревьях отмечено только для сугубо лесных видов тетеревиных.
Гнездо тетерева.
В отношении величины кладки тетеревиные птицы заметно уступают мелким фазановым птицам (в основном из подсемейств Perdicinae и Odontophorinae), величина кладки которых нередко превышает 20 яиц. Но и среди фазановых есть ряд видов, плодовитость которых не выше, чем у тетеревиных. Это прежде всего виды, отличающиеся крупными размерами и обитающие в верхней части лесного пояса, либо в субальпийском и альпийском поясах гор. Например, средний размер кладки гималайского улара Tetraogallus himalayensis — 6—8 яиц. Сравнение массы всей кладки с массой самки у представителей обоих семейств показывает, что у тетеревиных она только в отдельных случаях достигает 43% от массы самки, тогда как у фазановых она нередко превышает 90% и даже достигает 100%. Такая эффективная трансформация энергии в репродукцию требует, естественно, обилия кормов, богатых протеинами, именно в период откладки яиц. Кормовые же условия, в которых находятся самки тетеревиных птиц на пороге репродуктивного старта, обычно мало чем отличаются от зимних. Размеры кладок у тетеревиных птиц колеблются в пределах 4—17 и подвержены заметным колебаниям даже в пределах одной и той же популяции, находясь в определенной зависимости от возраста самки, условий зимовки и характера весны. Эта зависимость не дает обнаружить географические различия в величине кладки, столь отчетливо наблюдающиеся у других птиц, даже в пределах обширных ареалов: у T. urogallus, например, средняя величина кладки по всему ареалу колеблется в пределах 7—8.4. Также не удается обнаружить зависимость между размерами птиц и величиной кладки.
Читать далее...Брачный ритуал тетеревиных птиц - токование.
Групповое токование тетеревиных птиц, резко усилив действие полового отбора, вызвало значительное усложнение брачного ритуала, хотя в ряде случаев этот ритуал достаточно сложен и у видов, где самцы токуют в одиночку. Большое разнообразие токовых ритуалов сильно затрудняет их общую характеристику. Однако все же можно наметить ряд общих черт и тенденций, которые позволяют разобраться в генезисе многочисленных элементов тока у наиболее специализированных в этом отношении видов. Как хорошо известно, сам брачный ритуал у любого вида далеко неоднороден по составу и включает элементы, различные по своему происхождению и функции (привлечение самок, угроза самцам и т. п.). Генезису этих элементов у тетеревиных птиц посвящен целый ряд работ (Hamerstrom, Hamerstrom, 1960; Watson, Jenkins, 1964; MacDonald, 1968; Hjorth, 1970, и др.). Меня в данном случае интересовал не столько этологический, сколько филогенетический аспект проблемы. Для выяснения последнего я провел сравнительный анализ брачных ритуалов всех видов семейства, расчленив эти ритуалы на отдельные, доступные для выделения элементы, и разбив последние на три категории: стационарные, динамические и акустические (табл. 1—3). Обращает внимание крайняя пестрота в распределении тех или иных элементов у разных видов, где не нашлось ни одного, который был бы общим всем видам без исключения. Немного и таких, которые встречаются у 1—2 видов. Эта пестрота картины заметно уменьшается в пределах отдельных родов, где в целом преобладает сходство.
Таблица 1. Позы тетеревиных птиц в брачных ритуалах.
Мозаичное распределение основных элементов брачного поведения у разных видов семейства заставляет предполагать наличие у исходной формы довольно широкого набора элементарных поведенческих реакций, так или иначе связанных с размножением, которые впоследствии послужили базой для формирования брачных ритуалов различной сложности. Их формирование шло явно независимо, и в результате один и тот же элемент мог включаться в различные ритуалы и иметь различное значение.
Читать далее...Три дня с дрофой наедине.
Мое знакомство с дрофами состоялось несколько лет назад, в середине мая, в ту пору, когда токуют они уже вяло, больше бродят по степи в поисках редких холостых самок, потому как, в это время дрофиные дамы на яйцах сидят. Одним словом, к разгару тока опоздал. Скрадок-палатку устроил, у подножья огромной скирды соломы на краю бескрайнего изумрудно-зеленого поля озимых. Днем бродил по степи, что-то снимал, а к вечеру возвращался к скирде в свою берлогу, метр на метр в основании. Крошка палатка, зато в такой от посторонних глаз спрятаться легче. Все бы хорошо, только долго сидеть в тесноте трудно. В полный рост не встанешь, да и ноги девать некуда. В палатке вещи и штатив-тренога половину места занимают. Ночью спишь калачиком, а к началу пятого, когда птичья мелочь голоса пробует, уже сидишь наготове, ждешь начала тока. На ток прилетают дрофы в темноте с ночи или под утро. Сидеть приходится смирно, особенно поначалу, пока на поле ничего не видно. Прожил в палатке, в тот первый приезд, пять суток. Токующих дроф видел, но далеко метров с трехсот. С такого расстояния и длиннофокусная оптика бессильна. И все же дождался свиданья с птицей. Ранним утром, как из-под земли возникла она перед палаткой, неторопливо склевывая на ходу соцветья высокотравья. И как появилась неслышно, так и исчезла, словно растаяла в зеленом мареве подрастающей полевой зелени.
Самец дрофы.
Учитывая прошлый, не совсем удачный опыт близкого общения с дрофами, теперь собрался в степь пораньше и уже в середине апреля обосновался в степной балке. Было это километрах в десяти от большого села, где жил мой хороший знакомый, Константин Петрович, бывший механизатор, человек уже не молодой, хорошо знающий окрестную степь и по настоящему неравнодушный к красоте природы, да и к дрофам душой прикипевший. Сухая степная балка тянулась километра на два, гранича бортамисклонами с пашней, участками луговин или залежами, обильно поросшими бурьянами. Накануне шли дожди, было холодно, но к моему приезду, так уж совпало, распогодилось, и наступила в природе долгожданная благость. Более всего радовались жизни жаворонки. Их песни лились сверху, из поднебесья, возникали звонким журчаньем на птичьем взлете от земли. В бурьянах вторили им замысловатыми переливами соловьи-варакушки. Гортанно, по-весеннему сочно перекликались грачи. В соседней лесополосе ворковали голуби-вяхири, трещали сороки. Изредка слышались звонкие клики мелких соколов, пока еще только присматривающих места для гнезд – старые постройки ворон и сорок.
Читать далее...Кабардино-Балкарский высокогорный заповедник.
Черек-Хуламский шумел по-прежнему, мало что изменилось с прошлого моего приезда сюда, в Кабардино-Балкарский высокогорный заповедник. Тот же балок на кордоне, те же сумрачно суровые горы, правда, теперь, в середине июня, а не в начале апреля, как в прошлый приезд, уже не в снежном саване, но убранные свежей зеленью лесов и укрытые изумрудными коврами высокогорных лугов. Полноводный ныне, в середине лета, Черек слышен издали. Гул такой в долине, словно сильный ветер в кронах шумит, но с глухим рокотом, то река валуны по дну волочит – ворочает. В горах пустынно, безлюдно. Коровы и лошади сами по себе пасутся, на вольном выгуле, где хотят, едят, когда хотят, спят. В конце теплого сезона, к осени, сами возвращаются с горных пастбищ домой в село Безенги. Других сел, здесь в верховьях Черек-Хуламского, нет.
Горные козлы в кабардино-балкарском высокогорном заповеднике.
Сначала работал рядом с кордоном, снимал мелких воробьиных птиц, растительность и ландшафты. К концу второй недели заскучал. Поблизости от кордона все облазил, даже сходил в соседнее ущелье реки. Думал, до ледника дошел, откуда река начало берет. Шесть часов хода вверх по долине, четыре вниз, назад, в сторону кордона. Куда еще податься? Боковых ущелий хватает, но все они непроходимы, вертикальные стенки с водопадами, шею сломать можно. А надо заметить, что в верховьях Черека, у ледников близь Безенгийской стены обосновался с пятидесятых годов прошлого столетия лагерь альпинистов. Место, куда издавна стремились любители горного туризма и, конечно, альпинисты. Едут сюда, в центр высокогорного Кавказа, не только со всей России. Иностранные туристы в Безинги давно не редкость. Да и чему ж тут удивляться, если на всем большом Кавказе семь пятитысячников и пять из них, здесь, в сердце высокогорного Кавказа, в районе Безенгийской стены.
Читать далее...Суслики.
Известная поговорка «спит, как сурок» родилась не на пустом месте, да и относится не только к суркам. Многие животные: земноводные, рептилии, млекопитающие - переживают зимние холода или засушливые сезоны впадая в спячку. К примеру, те же суслики, о коих и пойдет речь. Правда, само слово «спит» не совсем верно. Спячка - это не сон, а то состояние, при котором жизнь чуть теплится на грани небытия. Сердце почти замерло, бьется редко и слабо, тело остыло до последней крайности, ниже 100° С, а расход энергии столь мал, что запаса жира, накопленного зверьком перед спячкой, хватает, по меньшей мере, на восемь месяцев бесчувственного оцепенения.
Суслик.
Сусликов на земле более тридцати пяти видов, а о подвидах и говорить не приходится, впору специалистам запутаться. Но всех их объединяет травоядность и привязанность к открытым пространствам, от горных тундр и альпийских лугов, до степей и пустынь. В степи зелень держится довольно долго, но быстро грубеет, а вот в пустыне не успеешь опомниться, глядишь, от весеннего праздника жизни, расцвеченного изумрудом эфемерной зелени, алыми брызгами тюльпанов и лазурью ирисов, остается жалкое воспоминание, в виде пожухлой ветоши. Такой сыт не будешь. Как тут выжить, если не спать до следующей весны?
Читать далее...страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Наверх