Рябчики.
Оглавление:
Обыкновенный рябчик - Bonasa Bonasia.
Размеры: размах крыльев, хвост.
Оперение.
Окраска. Окрас молодых птиц.
Ареал и среда обитания.
Питание и образ жизни.
Размножение и токование рябчиков.
Плюсна.
Скелет.
Гибриды рябчиков.
Эволюция рябчиков.
Рябчик Северцова - Bonasa sewerzowi.
Суточный бюджет энергии и времени тетеревиных птиц.
Особенности зимней жизни тетеревиных птиц позволили мне в свое время разработать методику, впервые давшую возможность определить суточный бюджет энергии птицы в природе (Потапов, Андреев, 1973). Впоследствии эта методика была значительно усовершенствована (Потапов, 1974, 1982; Андреев 1975б, 1980, 1982; Потапов, Андреев, 1982). Она базируется на выяснении основных компонентов, позволяющих вычислить ежедневное потребление энергии. Компоненты эти следующие.
Рябчики.
1. Общее количество корма, потребляемого птицей за сутки и его энергетическая стоимость, т. е. так называемая большая энергия, GE. Определение суточного рациона — самая трудная задача во всей работе. До сих пор оно осуществлялось отстрелом птиц, особенно в тот момент, когда птица уходит на ночевку под снег. В этот момент птица имеет в зобу то количество корма, которого должно хватить до следующей кормежки. Наблюдения в природе показывают, что в большинстве случаев этот корм полностью расходуется ко времени выхода на утреннюю кормежку. Зная количество этого корма, достаточного для данного отрезка времени, и предполагая, что потребность в корме в течение суток более или менее равномерна (кишечник тетеревиных птиц работает зимой непрерывно, в особенности слепые кишки), можно экстраполировать эту потребность на все сутки (Лобачев, Щербаков, 1936; Семенов-Тян-Шанский, 1959). Количество корма в зобу при уходе на ночевку может быть определено только путем отстрела или отлова птицы. Энергия корма определяется его прямым калориметрированием. Недостатки этого метода: необходимость отстрела птиц, что нежелательно и не всегда возможно, а также необязательное расходование корма к утру, что в единичных случаях обнаружено мною у Tetrao urogallus.
Читать далее...Использование снежного покрова тетеревиными птицами.
В каждой из этих групп морфологические адаптации играют большую, но далеко не единственную роль. Наряду с ними в успешном решении задач, связанных с питанием и уменьшением тепловых затрат, особенно важным становится поведение птицы. И здесь прежде всего особого внимания требует использование снежного покрова для сооружения в нем специальных термических убежищ — подснежных камер. Тетеревиные птицы единственные в классе птиц, которые приобрели способность создавать такие убежища и регулярно пользуются ими в течение всей зимы. Подснежные камеры сооружаются и используются всеми за одним исключением (Bonasa sewerzowi) видами семейства, хотя регулярность их использования зависит прежде всего от степени суровости зимы и характера снежного покрова.
Рис. 1. Подснежная камера тетеревиной птицы. А — вертикальный разрез: 1 — забитый снегом тоннель, 2 — «платформа» из подтаявшего и уплотненного снега, 3 — твердые экскременты, 4 — следы от выедания снега птицей, 5 — место разлома потолка камеры при выходе; Б — положение птицы в камере; В — различные типы тоннелей (в плане); Г — поперечный срез камеры (черный цвет — обледенение боковых стенок, затененный участок — «платформа»); Д — положение камеры в снегу при разной его глубине.
Подснежная камера — это полость в снегу, вырываемая самой птицей (рис. 1). Размеры камеры несколько превышают размеры самой птицы, что дает ей возможность распушить оперение для повышения его термоизолирующих качеств. Толщина снежного потолка может быть различной в зависимости от толщины и структуры снежного покрова, но она всегда выбирается с таким расчетом, чтобы птица могла, встав на пол камеры, высунуть голову наружу. Необходимость в этом существует постоянно, как для регуляции температуры в камере, так и при ее оставлении для предварительного обзора местности. Толщина потолка может резко возрасти, если после зарывания птицы снегопад будет продолжаться всю ночь. Это может побудить птицу покинуть камеру раньше времени. Пол камеры по сравнению со стенками значительно уплотнен и имеет легкий наклон вперед, отчего сидящая в камере птица располагается слегка грудью вниз. Как повышенная теплоотдача через пальцы птиц, так и выделяемые птицей твердые экскременты способствуют некоторому подтаиванию пола, уплотнению и смерзанию находящегося под ним снега. Стенки камеры почти не обледеневают, и пористость окружающего камеру снега практически не нарушается, т. е. его теплоизолирующие качества не меняются. В передней части камеры почти всегда видны углубления и борозды в снегу, оставляемые клювом при поедании птицей снега.
Читать далее...Зимний сезон в жизни тетеревиных птиц (поведенческий и биоэнергетический аспекты).
Как было показано выше, морфологические особенности тетеревиных птиц, выделяющие это семейство среди остальных куриных, прямо или косвенно связаны с зимним сезоном, являясь адаптациями к переживанию этого наиболее трудного периода во всем годовом цикле. Функциональный анализ этих адаптаций со всей очевидностью показывает важную их роль в улучшении терморегуляции, повышении экономичности передвижения по снегу и зарывания в него, облегчении добывания прикрепленного веточного корма и, наконец, в эффективной обработке корма в пищеварительном тракте птицы. В целом же можно разделить все основные адаптации тетеревиных птиц к зимнему образу жизни на следующие основные группы.
Рябчик зимой.
Гнездование тетеревиных птиц.
В устройстве гнезд, режиме инкубации, развитии птенцов и жизни выводков: тетеревиные птицы мало чем отличаются от фазановых. Для гнёзда выкапывается небольшая ямка в почве, которая выстилается сухим растительным материалом с небольшим количеством перьев, выпавших у насиживающей птицы. Выстилка по большей части скудная, но иногда, особенно при устройстве гнезда на сыром субстрате, самка сооружает достаточно толстую платформу, на вершине которой и устраивается лоток (T. urogalloides kamtschaticus). В северных широтах при затяжном характере весны некоторые особи могут сооружать гнездо даже на снегу (T. urogallus). Гнездо может располагаться открыто, но чаще всего оно устроено под прикрытием растений — у оснований стволов деревьев или пней, под нависающими пучками травянистой растительности, ветвями деревьев и кустарников. Совершенно особый случай представляет гнездование на деревьях, в старых гнездах врановых или хищных птиц, что известно к настоящему времени для B. umbellus, B. bonasia и T. urogallus. Как правило, такие случаи объясняются фактором беспокойства, заставляющего птиц искать безопасные места для гнездования на деревьях. Поведение птиц при этом существенно не меняется, гнездостроительная техника остается той же. В таких случаях для птицы старое плоское гнездо — тот же участок субстрата, но только поднятый на дерево. Среди фазановых птиц такие случаи неизвестны. Гнездование на деревьях для куриных в норме свойственно только краксам, но в отличие от тетеревиных они сами сооружают на деревьях гнездовые платформы. Примечательно, что гнездование на деревьях отмечено только для сугубо лесных видов тетеревиных.
Гнездо тетерева.
В отношении величины кладки тетеревиные птицы заметно уступают мелким фазановым птицам (в основном из подсемейств Perdicinae и Odontophorinae), величина кладки которых нередко превышает 20 яиц. Но и среди фазановых есть ряд видов, плодовитость которых не выше, чем у тетеревиных. Это прежде всего виды, отличающиеся крупными размерами и обитающие в верхней части лесного пояса, либо в субальпийском и альпийском поясах гор. Например, средний размер кладки гималайского улара Tetraogallus himalayensis — 6—8 яиц. Сравнение массы всей кладки с массой самки у представителей обоих семейств показывает, что у тетеревиных она только в отдельных случаях достигает 43% от массы самки, тогда как у фазановых она нередко превышает 90% и даже достигает 100%. Такая эффективная трансформация энергии в репродукцию требует, естественно, обилия кормов, богатых протеинами, именно в период откладки яиц. Кормовые же условия, в которых находятся самки тетеревиных птиц на пороге репродуктивного старта, обычно мало чем отличаются от зимних. Размеры кладок у тетеревиных птиц колеблются в пределах 4—17 и подвержены заметным колебаниям даже в пределах одной и той же популяции, находясь в определенной зависимости от возраста самки, условий зимовки и характера весны. Эта зависимость не дает обнаружить географические различия в величине кладки, столь отчетливо наблюдающиеся у других птиц, даже в пределах обширных ареалов: у T. urogallus, например, средняя величина кладки по всему ареалу колеблется в пределах 7—8.4. Также не удается обнаружить зависимость между размерами птиц и величиной кладки.
Читать далее...Брачный ритуал тетеревиных птиц - токование.
Групповое токование тетеревиных птиц, резко усилив действие полового отбора, вызвало значительное усложнение брачного ритуала, хотя в ряде случаев этот ритуал достаточно сложен и у видов, где самцы токуют в одиночку. Большое разнообразие токовых ритуалов сильно затрудняет их общую характеристику. Однако все же можно наметить ряд общих черт и тенденций, которые позволяют разобраться в генезисе многочисленных элементов тока у наиболее специализированных в этом отношении видов. Как хорошо известно, сам брачный ритуал у любого вида далеко неоднороден по составу и включает элементы, различные по своему происхождению и функции (привлечение самок, угроза самцам и т. п.). Генезису этих элементов у тетеревиных птиц посвящен целый ряд работ (Hamerstrom, Hamerstrom, 1960; Watson, Jenkins, 1964; MacDonald, 1968; Hjorth, 1970, и др.). Меня в данном случае интересовал не столько этологический, сколько филогенетический аспект проблемы. Для выяснения последнего я провел сравнительный анализ брачных ритуалов всех видов семейства, расчленив эти ритуалы на отдельные, доступные для выделения элементы, и разбив последние на три категории: стационарные, динамические и акустические (табл. 1—3). Обращает внимание крайняя пестрота в распределении тех или иных элементов у разных видов, где не нашлось ни одного, который был бы общим всем видам без исключения. Немного и таких, которые встречаются у 1—2 видов. Эта пестрота картины заметно уменьшается в пределах отдельных родов, где в целом преобладает сходство.
Таблица 1. Позы тетеревиных птиц в брачных ритуалах.
Мозаичное распределение основных элементов брачного поведения у разных видов семейства заставляет предполагать наличие у исходной формы довольно широкого набора элементарных поведенческих реакций, так или иначе связанных с размножением, которые впоследствии послужили базой для формирования брачных ритуалов различной сложности. Их формирование шло явно независимо, и в результате один и тот же элемент мог включаться в различные ритуалы и иметь различное значение.
Читать далее...Три дня с дрофой наедине.
Мое знакомство с дрофами состоялось несколько лет назад, в середине мая, в ту пору, когда токуют они уже вяло, больше бродят по степи в поисках редких холостых самок, потому как, в это время дрофиные дамы на яйцах сидят. Одним словом, к разгару тока опоздал. Скрадок-палатку устроил, у подножья огромной скирды соломы на краю бескрайнего изумрудно-зеленого поля озимых. Днем бродил по степи, что-то снимал, а к вечеру возвращался к скирде в свою берлогу, метр на метр в основании. Крошка палатка, зато в такой от посторонних глаз спрятаться легче. Все бы хорошо, только долго сидеть в тесноте трудно. В полный рост не встанешь, да и ноги девать некуда. В палатке вещи и штатив-тренога половину места занимают. Ночью спишь калачиком, а к началу пятого, когда птичья мелочь голоса пробует, уже сидишь наготове, ждешь начала тока. На ток прилетают дрофы в темноте с ночи или под утро. Сидеть приходится смирно, особенно поначалу, пока на поле ничего не видно. Прожил в палатке, в тот первый приезд, пять суток. Токующих дроф видел, но далеко метров с трехсот. С такого расстояния и длиннофокусная оптика бессильна. И все же дождался свиданья с птицей. Ранним утром, как из-под земли возникла она перед палаткой, неторопливо склевывая на ходу соцветья высокотравья. И как появилась неслышно, так и исчезла, словно растаяла в зеленом мареве подрастающей полевой зелени.
Самец дрофы.
Учитывая прошлый, не совсем удачный опыт близкого общения с дрофами, теперь собрался в степь пораньше и уже в середине апреля обосновался в степной балке. Было это километрах в десяти от большого села, где жил мой хороший знакомый, Константин Петрович, бывший механизатор, человек уже не молодой, хорошо знающий окрестную степь и по настоящему неравнодушный к красоте природы, да и к дрофам душой прикипевший. Сухая степная балка тянулась километра на два, гранича бортамисклонами с пашней, участками луговин или залежами, обильно поросшими бурьянами. Накануне шли дожди, было холодно, но к моему приезду, так уж совпало, распогодилось, и наступила в природе долгожданная благость. Более всего радовались жизни жаворонки. Их песни лились сверху, из поднебесья, возникали звонким журчаньем на птичьем взлете от земли. В бурьянах вторили им замысловатыми переливами соловьи-варакушки. Гортанно, по-весеннему сочно перекликались грачи. В соседней лесополосе ворковали голуби-вяхири, трещали сороки. Изредка слышались звонкие клики мелких соколов, пока еще только присматривающих места для гнезд – старые постройки ворон и сорок.
Читать далее...Птица стенолаз.
Горный поток, зажатый тесниной ущелья, гулко уносится вниз, оставляя в бессильной ярости белые клочья шипящей пены на каменных глыбах и отвесных стенках скал. Дорога давно уже кончилась, оставшись далеко внизу. Вверх по ущелью чуть заметной змейкой вьется тропа, такая узкая, что местами вдвоем на ней разминуться немыслимо. Туман, пробирающий до самых костей холодной сыростью, повис недвижной пеленой, оставив только несколько десятков метров видимого пространства. Впереди, вверху - Гизельдонский перевал. Там страна стенолазов, живущих среди крутых поднебесных скал, громоздящихся над языками осыпей и газонной зеленью альпийских лугов. Выше только слепящие вершиныснежники да голубая высь небес.
Птица стенолаз.
Туман кончился неожиданно, как-то сразу. Он лежит белым, рыхлым дымом у ног, а над головой залитая солнцем бесконечность неба и гор, словно нарисованных добросовестным художником, не забывшим малейших штрихов и тончайших линий. До гор рукой подать, но это обман. Они очень далеко. Идти вверх к сиренево-серым зубцам вершин все труднее. Тупо стучит в висках, ноги словно налиты свинцом. Все чаще приходится карабкаться по осыпям, сползая вместе с ожившим под ногами щебнем далеко вниз от места, где ступил на предательский шлейф живого камня. Но мучиться стоит, впереди встреча с удивительно красивыми птицами - краснокрылыми стенолазами.
Читать далее...Наверх